«Ключи от царства» («The Keys of the Kingdom»)
«Ключи от царства» повествуют о необычайном жизненном пути (от мальчика до старца) шотландского священника Фрэнсиса Чисхолма, довольно остром на язык и имеющем свои суждения о Боге. Почему этот путь необычайный? Во-первых, мальчик уже в 10 лет потерял родителей и был передан на воспитание своей тетушке, во-вторых, священником он становится исключительно по ее желанию, несмотря на свой бунтарский характер.
В стенах духовной семинарии, а затем и в приходах (местах службы) Фрэнсис излагал не совсем традиционные суждения о Боге, чем вызывал непонимание и осуждение лиц церковного круга.
В конце концов, его отправляют в Китай в качестве миссионера — с глаз долой, в качестве ссылки. Перед священником возникает, как ему кажется, непосильная задача – привить местному населению деревушки Байтань христианскую веру. С какими трудностями он столкнётся по ходу своей миссии, вы узнаете, прочитав этот роман. А трудностей на долю Фрэнсиса выпадет немало!
Помимо увлекательной и протяженной истории, роман наделен очень интересными и харизматичными персонажами.
Тетя Полли – любящая и очень упорная по жизни тетушка Фрэнсиса.
Уилли Таллох – друг детства главного героя, выбравший профессию врача и откровенно проповедующий атеизм. Что абсолютно не мешает ему находить с Фрэнсисом взаимопонимание, они приходят друг другу на выручку в тяжелую минуту. Доктор Таллох наделен чувством юмора и весьма позитивным взглядом на жизнь.
Ансельм Мили, является одним из самых противоречивых героев в этом романе. Он также как и Таллох друг Фрэнсиса с юных лет, и кажется будто они идут по одной дороге, но их взгляды кардинально отличаются и особенно расходятся в конце романа. Я бы сказал, что Мили, идущий вверх по служебной церковной лестнице — прямой антагонист по отношению к Чисхолму.
Что самое важное, автор абсолютно не докучает читателю нудными библейскими проповедями. Кронин в легкой форме вкладывает в диалоги и в происходящие события основные мысли о том, что какая бы не была религия – нормы морали и поведения для человечества должны быть едины
Кронин остро поднимает в своем произведении социальные проблемы – эксплуатацию детского труда например, и, конечно же, тему Первой мировой войны, которая мимоходом, но проходит через роман.
Очень многое в книге носит автобиографичный характер. Это и ранняя потеря отца, и противопоставление католического и протестантского мировоззрения. Из биографии писателя известно, что его отец был католиком, а мать – протестанткой, что не мешало им быть любящей парой. Мирное существование различных догм вероисповедания интересно отражено, когда в Байтоне появляется протестантская миссия.
Экранизация «Ключи от царства»
У романа существует своя киноверсия, которая появилась в 1944 году. Режиссером картины стал американец Джон М. Стал, а главную роль исполнил Грегори Пек. Но, по моему мнению, кинолента вышла весьма скучной и абсолютно неэмоциональной.
В повествование не вошли ряд ключевых эпизодов романа, а многие интересные персонажи до конца не раскрыты, несмотря на то что фильм длится более двух часов. Поэтому, если ставить вопрос, что лучше, я однозначно рекомендую книгу.
«Ключи от царства» очень достойное произведение, которое после прочтения оставляет читателю огромную пищу для размышлений. И закончить статью я хочу несколькими цитатами из этого романа, как мне кажется вскрывающими основной вопрос этой истории:
Арчибалд Кронин. Ключи от царства
Начало конца
И дам тебе ключи царства небесного.
/Христос — Петру. Еванг. от Матвея, гл. 16./
Ранним сентябрьским вечером 1938 г. отец Френсис Чисхолм, прихрамывая, поднимался по крутой тропинке от церкви св. Колумба к своему дому на холме. Несмотря на увечье, он предпочитал этот путь более пологому подъему по Меркет Уинд. Добравшись до маленькой калитки в садовой ограде, он с каким-то наивным торжеством остановился, чтобы перевести дух и, как всегда, полюбоваться открывшимся пейзажем.
Внизу широкой серебряной лентой, слегка подкрашенной шафраном осеннего заката, спокойно текла река Твид. По склону северного, шотландского, берега к реке в беспорядке спускались дома Твидсайда; их черепичные, похожие на одеяло из розовых и желтых лоскутов крыши скрывали лабиринт вымощенных булыжником улиц. Высокие каменные укрепления все еще украшали, как в старину, этот город на границе между Англией и Шотландией. Пушки, захваченные в Крымской войне, служили приютом для чаек, которые клевали мертвых крабов. Туманная дымка над песчаной отмелью в устье реки скрадывала очертания сохнущих сетей и мачт рыбачьих судов в гавани — тонкими недвижными нитями тянулись они вверх. Вдалеке от моря, над бронзовыми в это время года лесами Дерхэма, уже сгущались сумерки. Одинокая цапля медленно летела к лесу. Отец Чисхолм долго провожал ее глазами. Воздух был чист и прозрачен, напоен запахом дыма и опавших яблок, предчувствием ранних холодов.
Со вздохом удовлетворения отец Чисхолм повернулся к калитке и вошел в сад. По сравнению с тем садом, который был у него когда-то на Холме Блестящего Зеленого Нефрита, этот мог показаться просто жалким клочком земли. Но все же он был красив и, как все шотландские сады, плодороден: несколько прекрасных фруктовых деревьев росло у ограды, а груши-скороспелки в южном уголке сада были просто великолепны. Убедившись, что тирана Дугала поблизости нет, отец Чисхолм украдкой взглянул на окно кухни, сорвал лучшую грушу с дерева и сунул под сутану. Его желтые морщинистые щеки даже покраснели от удовольствия, и он с торжеством победителя заковылял по усыпанной гравием дорожке, опираясь на свои новый зонтик из шотландки. Этот зонтик — замена прежнего, потрепанного, служившего ему в Байтане — был единственной поблажкой, которую он себе позволил. У двери дома стоял незнакомый автомобиль. Отец Чисхолм растерянно остановился. При всей своей забывчивости и рассеянности, часто ставивших его в неловкое положение, сейчас старый священник внезапно вспомнил неприятное письмо епископа, который извещал его о скором приезде своего секретаря монсеньора Слита. Отец Чисхолм поспешил к дому.
Монсеньор Слит ожидал его в гостиной, стоя спиной к холодному камину. Темная сутана придавала его тонкой фигуре особую элегантность. Ему было явно не по себе от жалкой обстановки дома, как бы принижавшей достоинство его сана, а длительное ожидание и вовсе истощило его терпение. Тщетно старался он найти в этой гостиной хоть какой-то след индивидуальности: может быть, фарфоровую или лакированную безделушку, что-нибудь, напоминающее о Востоке. Но комната была почти пуста и совершенно безлика: потертый линолеум, стулья, набитые конским волосом, треснувшая каминная доска, на которой монсеньор с неодобрением заметил катушку от спиннинга и кучу беспорядочно раскиданных пенсов, очевидно, собранных в церкви.
И все-таки он решил быть обходительным. Приняв благожелательный вид, монсеньор Слит любезным жестом прервал извинения отца Чисхолма.
— Ваша экономка уже показала мне мою комнату. Надеюсь, я не стесню вас, если пробуду здесь несколько дней? Какой чудесный день был сегодня! Какие краски! Когда я ехал сюда из Тайнкасла, то чуть было не вообразил, что нахожусь в милом Сан-Моралесе.
С задумчивым видом он поглядел в темнеющее окно. Старик едва удержался от улыбки: уж очень явным был отпечаток отца Терранта и семинарии на его госте.
